Мы продолжаем серию интервью с профессионалами, принявшими участие в работе над фильмом «Про Лёлю и Миньку». В сегодняшнем выпуске — беседа с замечательной актрисой и мамой троих детей — Ольгой Красько, актрисой Московского театра Олега Табакова, сыгравшей в нашем фильме маму Лёли и Миньки.
— Ольга, здравствуйте! Спасибо, что в эти непростые времена вы нашли возможность для нашего интервью…
— Да, теперь-то, мне кажется, времени более чем достаточно у всех (смеется).
— На чём вас застал карантин?
— Я как раз перед Новым Годом выпустила новый спектакль в театре Табакова «Ночь в Отеле» и думала, что январь-февраль отдохну, а вот в марте включусь в кинопроцесс. Но в это время как раз всё и закрутилось.
А ещё мы с подружками как раз в начале марта собирались съездить в Италию и в Стокгольм — всё пришлось отменить, ну вернее, надеюсь, пока просто отложить.
— А как сложившуюся ситуацию переживает ваш театр?
— Там до последнего момента шли репетиции, но сейчас, естественно, все дома, ждут, когда всё наладится! В целом же, атмосфера хорошая, наши артисты постоянно обмениваются новостями, сообщениями, видео. Кроме того, мы репетировали концерт ко Дню театра, который по понятным причинам не состоялся, но, надеюсь, ещё будет возможность его провести!
— Помимо театра у вас теперь есть ещё совместный бизнес-проект с сестрой, расскажите о нём, пожалуйста?
— Да, мы открыли цветочный магазин как раз за день до Нового Года, но сейчас в связи с карантином нам тоже пришлось закрыться — пока на неопределённое время. С магазином вообще история неслучайная! Когда я была беременна своим старшим сыном Остапом, я прошла курс ландшафтного дизайна, так что я теперь дипломированный специалист, а моя сестра Анютка — флорист по профессии. У нас появилась такая идея, и мы — ещё, конечно, начинающие бизнесвумэн — решились её реализовать (улыбается). Но это ни в коем случае не означает, что я собираюсь оставлять актёрскую профессию.
— Ольга, в фильме «Про Лёлю и Миньку» вы сыграли Маму главных героев. Скажите, помог ли собственный опыт и накопленный багаж знаний о детской психологии в работе с юными актёрами на съёмочной площадке?
— Я довольно много читала, воспитывая своих детей, но, конечно, никакой не профессиональный психолог, и мне порой бывает непросто найти общий язык с чужими детьми, особенно с маленькими.
Но, наверное, тут правильно и мудро придумала Анна, что у нас был такой подготовительный период с ребятами: мы встречались, общались, они рисовали мой портрет карандашами, у нас были игры на внимание, на партнёрство, мы пели чуть ли не по нотам классические произведения — что, например, Елисею, заслуженному уже музыканту (улыбается) было легко, а мне — человеку со слухом, но без музыкального образования, в этом смысле приходилось сложнее.
Все эти упражнения нужны были, чтобы мы привыкли друг к другу, сдружились, чтобы детки освоились, чтобы посмотреть, как мы смотримся в ансамбле — кино ведь состоит из таких пазлов. И эта важная часть кинопроцесса — подготовительная, очень хорошо, что Анна её не пропустила! Сейчас крайне мало тех, кто вообще этим занимается, обычно ты просто приходишь на площадку, и тебе говорят: «Вот твой сын, вот твой текст».
Но я убеждена, что на экране в итоге ощущается тот накопленный объём отношений, он либо есть, либо нет! Поэтому в работе над «Лёлей и Минькой» мне было очень дорого наблюдать такой подход.
А вообще, возвращаясь к вашему вопросу о работе с детьми, трудности — это ведь нормальная часть профессии, и у взрослых артистов тоже не сразу всё получается. У меня, например, на этих съёмках была сцена со слезами, а мне в тот день как-то ну совсем не рыдалось! И в какой-то момент мой партнёр Серёжа Степанченко меня просто так обнял между дублями, что мне стало так себя жалко — у меня прямо градом потекли слёзы! (смеётся) В общем, это же всё живые вещи, на них и взрослым людям нужна подготовка. А уж детям тем более, им бедным работяжкам приходилась привыкать трудиться полный рабочий день, да ещё в нужный момент выдавать определённые эмоции — это непросто. Но мы были готовы к этому и, конечно, относились с пониманием, если что-то не сразу удавалось.
— Какие у вас в целом остались впечатления от съёмок?
— Дело в том, что это были мои первые съёмки после третьих родов, и я приехала со своим младшим сыночком, поэтому у меня осталось такое очень уютное впечатление: малыш под боком, и мы в этих симпатичных условиях, в старой усадьбе. С Анной работать как-то по особенному атмосферно, так, я бы сказала, мягко-комфортно… В Тутаеве, этом небольшом городке, где велись съёмки, мы жили скромно, но в этой простоте было желание каждого сделать свою работу по-настоящему хорошо, душевно…
И потом ведь, это материал на сегодняшний день довольно редкий. На фоне классической литературы он не редкий, но на фоне того, что мы зачастую получаем как артисты и того, что мы видим на экране как зрители — он редкий!
— По вашим ранним интервью складывается впечатление, что судьба сама привела вас в актёрскую профессию, что это случилось естественно и, можно даже сказать, неосознанно. В какой момент вы сами ощутили своё призвание?
— Сложно выделить какой-то один момент, но думаю, что такое первоначальное понимание нужности этой профессии появилось у меня в отряде «Надежда», где я занималась в юности. Во многом благодаря нашему преподавателю Ефиму Борисовичу Штейнбергу, человеку мудрому и глубокому, с которым мы многое анализировали, проговаривали. И благодаря творческой деятельности отряда, которой мы занимались, в числе прочего у нас были такие особенные выездные концерты — мы, например, выступали в овощехранилищах, в тепличных хозяйствах, то есть, представьте: тут же висят огурцы, и ты рядом танцуешь, поёшь — это даёт, конечно, необычную атмосферу. И в то же время, это такой потрясающий опыт, когда ты воочию видишь изменения в людях: они пришли тебя послушать уставшими, со своими рабочими и не рабочими проблемами, и ты наяву, здесь и сейчас видишь их глаза, которые от слёз радости, от хохота раскрываются и теплеют, и эти люди готовы всё тебе отдать, всё, что у них есть — огурцы там, картошку, молоко, да что там — всего себя тебе отдать, и они искренне выражают свои эмоции, пытаются подобрать слова. Я увидела тогда, что будучи артистом ты, действительно, можешь делать жизнь людей ярче, добрее, красивее в чем-то, я увидела, что они не только послушали мою песню, или не только мою, а как-то это пережили, поменялись, они забыли про свои бытовые моменты и домой придут уже другие. И это, наверное, то главное, что до сих пор меня в этой профессии держит.
Сейчас как-то — и в стилистике кино, и в нашем подходе к просмотру — совсем другая культура, и очень редко возникает вот эта связь, что ты выходишь из кинотеатра изменённый, преображённый… Но я знаю, что эти фильмы есть и были. Вот мы пару лет назад с дочкой посмотрели «Восхождение» Шепитько, и, может быть, для современного глаза, для современного ребёнка такие фильмы сложно воспринимать, но это и хорошо, их надо видеть — душа обязана трудиться.
То же самое со спектаклями! Наша «Ночь в отеле», например, тоже интересна мне своей многослойностью. Я вижу людей, как они приходят, может быть, посмеяться, потом во время спектакля напряжённо следят и пытаются понять наши правила игры, и когда они вдруг обнаруживают что-то, какие-то пласты, которых не ожидали, а мы заставили их увидеть — они это пропускают через себя, и даже если это не трогает до слёз, то по крайней мере заставляет задуматься. Вот такие вещи для меня очень важны! Это то главное, ради чего я в этой профессии.
А второе, что всегда меня увлекает и заманивает в новые проекты — это возможность чему-то учиться. Когда я берусь за работу, я непременно должна либо приобрести какой-то новый профессиональный навык, либо встретиться с новым характером у моей героини. Скажем, в спектакле «Ночь в отеле» я играю Мэрилин Монро. И по сравнению со мной, с моей природой — это совершенно другого склада женщина. Поэтому когда я с ней знакомлюсь и пытаюсь её постичь, мне приходится ещё столько всего охватить вокруг, чтобы приблизиться к ней, и это так интересно, это меня саму развивает и растит, и бросает — в самые неожиданные стороны… «Ух, а я, оказывается, и так могу!», — в этом смысле моя профессия такая бездонная! Начиная даже с каких-то примитивных моментов, с возможности примерить историческое платье, побывать в каких-то неожиданных местах… Ну вот в Тутаев я бы, например, точно так не попала! (смеётся) И не увидела бы этого потрясающего уютного городка с церквушками, наш деревянной особнячок — такую картинку из настоящей русской жизни…
— Не могу не спросить о съёмках фильма «Турецкий Гамбит» (реж. Джаник Файзиев, 2005 г.), который сразу перевёл вас в новую лигу. Был ли успех для вас в том числе испытанием?
— Вы знаете, интересно, что вы так об этом спросили… Когда нас принимали в отряд «Надежда», у нас было такое посвящение, в котором среди прочих слов мы произносили: «Я обещаю, что не буду задирать нос, потому что мой успех — это результат работы многих». Я видела, какая потрясающая команда профессионалов работала на «Турецком Гамбите», и вдруг, когда вышел фильм, в фокусе внимания почему-то, в основном, оказалась я одна — я имею в виду для журналов, телевидения. Никто же не вызывает гримёров, костюмеров, реквизиторов. А они ведь делали колоссальную, потрясающую работу!
Весь мой путь до этого, он был не то чтобы лёгким, но всё как-то складывалось, сначала я попала к Олегу Павловичу Табакову, я не мечтала об этом специально, но так сложилось, потом одним из первых, с кем я познакомилась и поработала, был Женя Миронов, потом я попала к Машкову, снималась у него, потом случился Турецкий Гамбит… То есть, с одной стороны, всё складывалось как-то поступательно и естественно, с другой стороны, всё равно это было для меня странно, а с третьей… Находясь на съёмках журналов, я поняла, что я, конкретно я — Оля Красько — никого не интересую, я им нужна вот в «таком платье», или с «такой улыбкой» — и я тоже устала от пустоты: один журнал, другой, третий, пятый — и везде примерно одно и то же. Потом тебя зовут на какие-то мероприятия — и они тоже конкретно ко мне, к Оле Красько, не имеют никакого отношения!
Вы знаете, какая у меня сейчас возникла интересная параллель? С Мэрилин Монро. Когда я читала расшифрованные аудиозаписи её дневников , я поняла, что вот этот клишированный образ Мэрилин — это не та Норма Джин, которая есть на самом деле, а Норма Джин никому не нужна. В записях она говорит: «…если Чарли Чаплин может придти домой и снять свои котелок и ботинки, то я не могу! Люди, которые претендует быть моими мужьями, близкими, учителями, кем-то — они все хотят видеть Мэрилин Монро».
И я понимаю, что тогда от этого внутренне загородилась, от много отказалась, от каких-то реклам, потому что мне казалось, что ученице Табакова это не пристало, что Олегу Павловичу такое, возможно, было бы неприятно. Конечно, это меня, с одной стороны, шибануло от профессии, потому что в ней всегда нужно быть на волне. Но, с другой, это ко мне настоящей — меня вернуло, и у меня не было никакой звёздной болезни. Хотя, возможно, кто-то в театре пытался во мне её разглядеть.
Я себя не потеряла, хотя сейчас понимаю уже, что, может быть, где-то испугалась того, чего и не стоило бояться, а скорее воспринять это как часть жизни. Но это мой путь, мой опыт.
И поэтому, в целом, я очень рада тому, что это было в моей жизни, что люди меня знают, любят, и это во многом благодаря «Гамбиту», уже не говоря о том, что этот фильм и чудесная команда людей, которые над ним работали, задали для меня очень высокую планку, к которой я всегда стремлюсь.
— В каких ещё проектах вы хотели бы себя попробовать?
— Думаю, что я в этом смысле какая-то не очень «актёристая» актриса… Я, может быть, плыву по течению, может быть, фаталист, но, по правде сказать, мне так нравится то, что мне предлагает жизнь, и та некая размеренность, с которой она мне это предлагает…
Благодаря этому я успеваю насладиться и тем, что происходит у меня дома — семьёй, детьми — я не пропускаю важные этапы в их жизни. И работой — за последний год у меня было две кардинально разные работы в театре, обе абсолютно неожиданные для меня.
А есть такие работы как, например, ваш фильм «Про Лёлю и Миньку» — это то, что я совершенно точно не могу пропустить! Это абсолютно моя роль (улыбается).
— Не могли бы вы в заключение дать нашим читателям пару советов о том, как легче пережить время самоизоляции?
— Думаю, что его можно пережить, только приняв как данность, приняв то окружение или одиночество, в котором каждый из нас оказался… Может быть, это как раз те дни поста, тишины, когда нужно побыть наедине с самим собой. Тем более сейчас такое огромное количество каких-то мастер-классов, лекций. У меня, например, вообще не бывает такого, чтобы я заскучала! Возьму книгу, которую закрыла на какой-то странице и не дочитала, найду какую-нибудь стародавнюю вышивку…
Да просто послушать себя, позвонить старым друзьям, может, кому-то чем-то помочь, подбодрить. Мне кажется, нужно просто принять то, что да, сейчас — вот так. Это и не плохо, и не хорошо, но это — наша жизнь, просто сейчас она вот такая…
©Студия Первый А 2020
Новости
Фильм «Катя-Катя» наградили на фестивале «Кино-детям» в Самаре!
На завершившемся 20 мая кинофестивале «Кино-детям» в городе Самаре картина для подростков режиссера Анны Чернаковой «Катя-Катя» стала «Лучшим игровым фильмом программы...
Фильм «Катя-Катя» наградили на фестивале «Свидание с Россией. Сибирский характер»
На завершившемся 6 апреля кинофестивале «Свидание с Россией. Сибирский характер» в Омской области фильм для подростков режиссера Анны Чернаковой «Катя-Катя» получил...
«Катя-Катя» на фестивале «Малая земля» в Новороссийске!
Картина режиссера Анны Чернаковой «Катя-Катя» получила награду «За лучший сценарий» на IV кинофестивале «Малая земля» в Новороссийске. В рамках фестиваля...
Анимационный фильм «Расцветшая зима» награжден на Суздальфесте!
На завершившемся 25 марта XXIХ Открытом российском фестивале анимационного кино в г. Суздале картина режиссера Александра Бруньковского «Расцветшая зима» получила...
Фильм «Катя-Катя» получил награду на фестивале «8 женщин»
На завершившемся 11 марта Х Московском кинофестивале «8 женщин» приз «Хрустальная слеза» за лучшую мелодраму получил российский фильм для подростков...
«Катя-Катя» на фестивале «8 женщин»
8 марта в Белом зале Центрального Дома кино Союза кинематографистов в рамках Х Московского кинофестиваля «8 женщин» прошел специальный показ...